А.С. Хомяков «Аристотель и всемирная выставка».
– Прекрасна была судьба древней Эллады. Земелька маленькая по пространству и по числу жителей, ничтожная в сравнении с другими государствами древнего мира, – какою не увенчалась славою, каких не оставила воспоминаний!
Ее первоначальный характер, ее отличительная черта есть полнейшее развитие антропоморфизма (человекобожия). Любопытно было бы дознаться, вследствие какого падения других высших идей возникла эта мелкая религия? Но так как читатель, вероятно, не разделяет моего любопытства, то вопрос этот можно оставить в стороне. Довольно того, что собственно человекообожание было действительно отличительной чертою древнего эллина и что предметом обожания был человек со всеми случайностями его земного бытия. Красив был человек – он богоподобен; разумен был человек – он богоподобен. Сами боги были сильны, разумны, прекрасны, богаты по-человечески. Божество было только высочайшей ступенью человека в его случайностях. Эта эпоха восторженного самоупоения так богата произведениями, исполненными простодушной прелести и величия, что мир ее никогда не забудет; но разум, пробужденный в человеке самим неразумием его безграничного самоуважения к себе, стал мало-помалу подкапывать эту веру, сначала будто очищая ее. Сперва перестала Эллада поклоняться тем случайностям жизни человеческой, которые слишком явно чужды самому человеку, например, счастью. Могуществу и богатству. Она стала поклоняться единственно его красоте внешней и внутренней, его телесной стройности – источнику прелести или силы, его красоте душевной – источнику ума или доблести. И опять пошел дальше разум человеческий; он понял случайность внешнего человека, он стал поклоняться его разуму. И опять пошел дальше разум, и, в себе отстраняя случайность, он стал поклоняться закону своего разумения. Такова внутренняя история эллинского ума.
– Прекрасен он (Аристотель) был со своим светлым умом, глубоким разложением человеческих способностей, со своими строгими и последовательными выводами. Он был достойным наставником для темного средневекового ума; он был светильником во тьме и много помог к разогнанию этой тьмы; он был в свое время истинно полезен, быть может, даже необходим. И вот он же самый сделался умственным игом, которого падение было торжеством разума.
– Трудно сказать, чего именно хотел Петр и сознавал ли он последствия своего дела. По всем вероятностям, он искал пробуждения русского ума. Многие из его современников, может быть, самые достойные его понимать, не поняли… Петр вводил нам европейскую науку: через это он вводил нам всю жизнь Европы. Таково было необходимое последствие его дела, но в этом отношении он был небессознателен. Его борьбы была с целою, несколько закосневшею жизнью… и он боролся с нею во всех ее направлениях. Он вводил все формы Запада, все даже самые неразумные, он искажал многое, чего бы не должен был касаться: он искажал прекрасный язык русский, он искажал самое свое благородное имя, коверкая его в голландскую форму Питер; но ему это было необходимо. Он хотел потрясти вековой сон, он хотел пробудить спящую русскую мысль посредством болезненного потрясения…. Путь, избранный Петром, был отчасти ложно избран…
Медленно и лениво развивались семена мысли, принесенной с Запада; еще бы медленнее развились они, если бы из самых недр России не вырос гениальный простолюдин Ломоносов. Но быстро и почти мгновенно разрослись другие плоды дел Петровых, плоды той несчастной формы, в которую облекал он или в которую, может быть, облекалась мысль, которой он хотел обогатить нас… В России эта ошибка достигла громадных, почти невероятных размеров. Сознательно введены были к нам одним человеком все формы Запада, все внешние образы его жизни; бессознательно схватились мы именно за эти формы и за эти образы, – вследствие ли тщеславия, или подражательности, или личных выгод. Или слабости, естественной всем людям, принимать охотно все, что может их отличить от других людей, получивших в жизни менее счастливый удел, и поставить их, по-видимому, выше братий. Формы, облекающие просвещение, приняты были нами за самое просвещение, и самодовольное невежество воображает себе, что оно приняло образованность. Разумеется. Нельзя отрицать того, чтобы с этими формами не были приняты нами и некоторые знания; но как скудны эти познания!…
Вот против чего мы протестуем. Мы действительно не приняли знания от Запада. Мы находимся в тех же отношениях к нему, в которых находился аристотелист или схоластик средневековый к Аристотелю (высшему представителю греческой науки): та же самая печать схоластической мертвенности, которая лежала на нем, лежит и на нас, несмотря на кажущееся различие в проявлениях. «…» Сказать проще, по-видимому, у нас есть мысли и чувство, но мы думаем не своей головой и чувствуем не своей душой. Таков плод того умственного порабощения, которому мы поддались так охотно и гордо. Еще раз скажу: вот против чего мы протестуем.
Коренной перелом в войне
Учеными-историками принято выделять три основных этапа Великой Отечественной войны:
22 июня 1941 г. – 18 ноября 1942 г. – начальный период войны
. Стратегическая инициатива принадлежит Вермахту. Советские войска ведут оборонительные сражения и отступают к Москве.
Битва за Москву
(30 сентября 1941 г. – 7 января 1942 г.) стала важнейши ...
Утраченные иллюзии
Спарта была великой пока была прекрасной и справедливой, в золотые дни, когда там, по словам Терпандра, цвели «доблесть юношей, гармоническая Муза и справедливость, идущая широкой стезей, мать прекрасных подвигов» [2;47], когда гражданские добродетели и военная мощь уравновешивались улыбкой человечности, сиявшей в лукавой грации спартан ...
Типология цивилизаций
Опираясь на последние достижения истории и археологии, Тойнби выделяет 21 цивилизационную систему. В это число он включает западную цивилизацию, православную (византийскую ортодоксальную), русскую православную, персидскую, арабскую (исламскую), индийскую, дальневосточную, античную (Греко-римскую), сирийскую, китайскую, японо-корейскую, ...